И легла пропасть поперек дома, через стол с хлебом,

разделив стены, что росли рядом, грозовым небом...

Вот плывут рядом две больших глыбы, исходя паром, а они

были, да, одним домом, да, Земным Шаром...

Но на двух глыбах тоже жить можно и живут люди, лишь во

сне помня о Земном Шаре, о былом чуде,—

там в лучах солнца облака плыли и дожди лили, под одним

небом, на одном свете мы с тобой жили ²⁰⁵.

Стихотворение С. Кирсанова представляет собой развернутую метафору, основанную на сравнении: гибель любви похожа на гибель мира ²⁰⁶. Вместе с тем «Под одним небом» можно прочитать и в контексте

207

(пусть и опосредованном) системы научной фантастики¹. И тогда в нем открывается некий более глубокий смысл, нежели тот, что исходит из простого сравнения. Потенциальные элементы научной фантастики изменяют привычную структуру образа, основанного на сравнении, вместо образа-сравнения возникает образ-отождествление, происходит реализация метафоры, усиливающая художественный эффект: не гибель любви похожа на гибель мира, а гибель любви есть одновременно гибель планеты, она непосредственно приводит к взрыву целого мира. Именно это и происходит в «Сказке королей», где смерть Дениз приводит к гибели всего мира бессмертных биороботов. Смерть усиливает любовь, а любовь, усиленная утратой, взрывает мир, не имеющий права на существование.

Последний эпизод повести—Артем, возвращенный Юпом на Землю, идет, «оскальзываясь на льдинках еще не вставленного, но уже разбитого стекла» (78), к своему дому, и, кажется, все вернулось к исходной точке развития действия. Но только кажется, ибо с Артемом теперь «цепкая боль памяти», от которой ему никуда не уйти. Эволюция характера героя за-

¹  Правомерность такого прочтения обосновывается в нашей статье: Неёлов Е. М. Мотивы научной фантастики в современной советской поэзии// Русская литература. Вып. 6. Алма-Ата, 1976. С. 99—104.