скульптуры - «братья по небытию» (так автор перетолковал расхожий научно-фантастический штамп «братья по разуму», что сразу же создает несколько новых подтекстов). Это - смерть. Блуждания героя по ночному лесу, его страхи - преисподняя, а встреча со стаей оборотней и метаморфоза (ибо, оказывается, Саша пришел не случайно, он, сам того не зная, ощутил зов) - это уже воскресение: став оборотнем, Саша открывает целый чудесный мир («.смысл жизни чувствовался непрерывно и отчетливо, как некое вечное свойство мира, и в этом было главное очарование нынешнего состояния»²¹⁶).

Более узкий и более близкий контекст вносит, однако, в это идиллическое изображение воскресения человека в животном облике вполне определенные коррективы. Речь идет о контексте фольклорных, прежде всего славянских представлений, по которым волкодлак существо нечистое, злобное и опасное (если не считать невольных

волкодлаков, вызывающих скорее жалость²¹⁷ ). В рассказе В.Пелевина имеется целый ряд деталей, вполне точных в фольклорно-этнографическом смысле. Одни из них лежат на поверхности, однозначны (оборотни, например, все время смеются, а смех, громкий хохот, как известно,постоянный признак нечистой силы). Другие же - многозначны: например, в самом начале рассказа мы узнаем, что редкие автомашины почему-то не подбирали одиноко шагающего по дороге Сашу, а какая-то гражданка даже «показала ему кукиш, длинно высунув руку из окна красной

«Нивы»»¹.

Такое поведение, безусловно, вписывается в уже отмеченную нами общую картину вымороченности и неподлинности («смерти») человеческого мира, но одновременно, если вспомнить фольклор, - это ведь оберег от волка. При встрече с ним «молчат, не дышат, прикидываются мертвыми, или же, наоборот, показывают ему кукиш,

¹  Пелевин В. Указ. соч. С. 46.