80 r

преодоление «пространственно-временных и логических разрывов» . Об этом же говорит и Д. С. Лихачев, подчеркивая, что «волшебство сильнее вторглось в сказку, чем в любой другой жанр, чтобы дать «реальное» объяснение - почему герой переносится с такой скоростью с места на место, почему в сказке совершаются те или иные события, непонятные для

сознания, уже начавшего искать объяснений и не довольствующегося

81

констатацией происходящего» . Но чтобы выполнять свою функцию, сказочное волшебство должно работать без сбоев. Следовательно, действие волшебных свойств персонажей и предметов в сказке непрерывно и всегда (кроме специально обусловленных исключений) достигает своей цели. Иными словами, оно абсолютно. В этом действии мы в чистом виде можем наблюдать мифологию и психологию «исполнения желаний».

На языке М. М. Бахтина смысл этой мифологии и психологии «исполнения желаний» означает, к слову сказать, «стремление овеществить вне-словесные анонимные контексты. <...> Один я выступаю как творческая говорящая личность, все остальное для меня только

вещные условия, как ПРИЧИНЫ, вызывающие и определяющие мое

82

слово» . Поэтому в волшебной сказке, как показал Д. Н. Медриш, действует своеобразный поэтический принцип - «сказано - сделано»: любое слово, даже клеветническое, всегда воплощается в сказочную реальность. Так, например, «генералы оклеветали Ивана-крестьянского сына перед царем, будто он похваляется, что может достать Настасьюкоролевну» (Аф., № 185). Это явный навет, но тем не менее Иван, никогда ни о чем подобном и не помышлявший, действительно отправляется в дальнее королевство и с помощью волшебного коня добивается успеха»¹. Д. Н. Медриш справедливо считает, что, «по-видимому, прямая связь между словом и делом существует до тех пор, пока сказка обходит

¹  Медриш Д. Н. Литература и фольклорная традиция. С. 80.