реальные обстоятельства и преграды при помощи чудесных средств»¹. Для этого как раз необходимо, чтобы эти чудесные средства действовали абсолютным образом.

Существенно отметить, что абсолютная связь между словом и делом, в которой, собственно, и реализуется мотив «исполнения желаний», манифестированный в различного рода волшебных предметах, носит амбивалентный характер. С одной стороны, происходит овеществление вне-словесных контекстов, с другой, подчеркивает М. М. Бахтин, «задача заключается в том, чтобы ВЕЩНУЮ среду, воздействующую механически на личность, заставить заговорить, то есть раскрыть в ней

85

потенциальное слово и тон» . Однако далее М. М. Бахтин делает характерную оговорку: «Нельзя забывать, что вещь и личность ПРЕДЕЛЫ, а не абсолютные субстанции. Смысл не может (и не хочет) менять физические, материальные и другие явления, он не может действовать как материальная сила»². Так, безусловно, обстоит дело в психологической литературе (М. М. Бахтин не случайно ссылается на Достоевского), в фольклорной же волшебной сказке (и шире - в любом жанрово обусловленном фантастическом тексте) смысл, то есть, по уже цитировавшимся словам Е. М. Мелетинского, «сублимированный сгусток сказочной волшебности», выступает именно как материальная сила, создавая ситуацию «исполнения желаний». В этой ситуации реализуются надежды, пожелания, мечты, изживаются страхи и персонажей, и рассказчиков, и слушателей. М. М. Бахтин связывает эти наши типичные чувства и стремления с «мелко человеческим отношением к будущему»³, и это единственное место в его статье, которое хочется оспорить. Правда, М. М. Бахтин относит это мелкое отношение к будущему к такому анализу, который «обычно копошится на узком пространстве малого

¹  Там же. С. 87.

²  Там же. С. 367

³  Там же. С. 370.