сказку нельзя продолжить, но всегда можно повторить. Поэтому-то так любят современные писатели-сказочники и фантасты сочинять «продолжения», но всегда эти «продолжения», в сущности, оказываются повторениями. Достаточно сослаться на популярный цикл сказочных повестей А. Волкова, в котором все последующие произведения представляют собой именно варианты первого— «Волшебника Изумрудного города». С другой стороны, бесконечность фантастического мира проявляется в его универсальной моделирующей потенции (сказка предстает как модель Вселенной), что отражается, в частности, в способности современных фантастических миров поглощать и перерабатывать самый разнородный, в том числе и нехудожественный

129

материал . «Научная фантастика,— замечает болгарский исследователь О. Сапарев,—буквально осуществляет расширение времени и пространства»¹, и здесь следует добавить, что происходит это не вопреки, а благодаря закрытости фантастического мира.

Многие свойства этого мира получают свое объяснение именно в его ограниченности или закрытости. Подробная характеристика различных следствий, вытекающих из данной закономерности, могла бы составить предмет целой монографии, поэтому отметим только то, что представляется главным.

Закрытость—это и причина, и результат определенных особенностей внутреннего строения фантастического мира. Впервые эти особенности четко проявились в художественном мире фольклорной волшебной сказки (и позднее сохранились в жанрово обусловленных формах литературной фантастики). Это, во-первых, наличие оппозиции «свой/чужой», что приводит к появлению в едином сказочном пространстве двух зон — «своей» (человеческой) и «чужой» (как правило, нечеловеческой); вовторых, принципиальное отсутствие в сказочном мире проблемы выбора

¹  Сапарев О. Фантастиката като литература. София, 1990. С. 58.