для творчества Стругацких, и для научной фантастики в целом—в то же время жанрово обусловленной. В научной фантастике, как и в фольклорной волшебной сказке, существует, если воспользоваться словами Л. Я. Гинзбург, сказанными по поводу концепции В. Я. Проппа, показавшего жанровую обусловленность сказочных персонажей¹, «твердое и однозначное отношение между ролями персонажей и их

187

функциями, т. е. их поведением, действиями, которые они совершают» . Это однозначное отношение и приводит к тому, что в научной фантастике конкретные герои всегда играют вполне определенные роли. Это— «ученый» (У), «не-ученый» (-У) и, наконец, «чудесный персонаж» (ЧП). Это те роли, которые делают конкретного героя научно-фантастическим. Фигуры У, -У, ЧП связаны между собой определенными (и всегда конфликтными) отношениями, но могут контаминироваться, «склеиваться». Эти фигуры представляют собой не персонажей конкретного произведения, а, так сказать, персонажей жанра. Несколько

упрощая, можно сказать, что за позицией У стоит мир науки, за позицией

188

-У—мир жизни, ЧП—мир природы (в широком смысле этого слова) .

Позиция Комова—это именно позиция науки, а голос Майки — это голос жизни, недаром первое, что произносит Малыш, увидев Майку, это «Мам-ма!—И снова:—Мам-ма...» (111). Мастерство Стругацких сказалось в том, что жанрово обусловленные противоположные позиции персонажей (У и -У) у них естественным образом, что в научной фантастике бывает не так уж часто, мотивированы характерами героев, как бы вырастают из этих характеров.

Так кто же прав в этом споре—Комов, который, как он сам признается, стремится «превратить Малыша в орудие Земли», чтобы вступить в контакт с замкнутым негуманоидным миром, и для этого «всеми доступными средствами и совершенно беспощадно» старается

¹  С м.: Пропп В. Я. Морфология сказки. М., 1969.