например, давая портрет Малыша, Стругацкие не раз подчеркнут следующее: «Кожа у него была темная, почти черная, и блестела, словно покрытая маслом» (53); «Жуткое, неприятное лицо, и вдобавок— мертвенного, синевато-зеленоватого оттенка, лоснящееся, словно смазанное каким-то жиром» (83). Это то ли лицо «дикаря» в боевой раскраске, «смазанное жиром» (скажем, по романам Г. Р. Хаггарда), то ли лицо «черта». Ведь в древнерусской традиции «черт» так и изображался. Например, в известной «Повести о Савве Грудцыне» купеческий сын Савва, попав во владения «древнего змия сатаны», первым делом видит «множество юношей крылатых стоящих: лица же их овых сини, овых

189

багряны, иных же яко смола черны» . Читатели, естественно, могут не осознавать (рассудочно) все эти обращения писателей к традиции, но именно эти обращения и определяют читательское восприятие. Впрочем, Стась в повести и открыто заявляет в споре с Майкой: «Оборотень это, если хочешь знать! А не человек» (109).

Итак, первоначально образ Малыша раскрывается в традиционных значениях (их условно можно было бы назвать масками) «дикаря» и «оборотня». «Фантастическое это было зрелище: привычные стены каюткомпаний, ванильный запах от пирожных, все такое домашнее, обычное— только странный лилова-тый свет и на этом свету на полу гибкое, плавное и стремительное маленькое чудовище. И тревожный рубиновый огонек на пульте» (100).

Значениям «дикарь» и «оборотень» соответствует и отношение Малыша к людям. Первоначально оно такое—мне плохо от вас, уходите быстрее. Комов спрашивает:

«— От каких действий людей тебе плохо?

— От всех. Они есть или могут придти—это плохо. Они уйдут навсегда—это хорошо» (100).